"Культура девочек"

Лорен Гринфильд, Москва, апрель 2004. Фото: А.Мелихов

— С чего начался проект «Культура девочек»?

— Этот проект — мое собственное зеркало, моя личность отчасти формировалась вместе с ним. Я начала делать его задолго до того, как взяла в руки фотокамеру, потому что все эти проблемы становления личности и самоутверждения были знакомы мне с детства — мне никогда не удавалось полностью войти в систему, я никогда не соответствовала правилам до конца. Это чувствовалось и тогда, когда я делала свой первый проект о французской аристократии: меня никогда бы не приняли в этих кругах, потому что я еврейка. Я была частью иной культуры и смотрела на них со стороны, их ценности не имели с моими ничего общего. Во Франции я исследовала социальные ритуалы — хотелось понять, как надо вести себя, чтобы стать человеком определенного круга. С этим проектом я стала интерном National Geographic — и это стало настоящим прорывом в моей карьере фотографа.

— Почему вы хотели попасть в National Geographic, и почему вам хотелось снимать?

— Честно говоря, я думала, что проект об аристократии будет моим последним — хотела понять, чем вообще хочу заниматься. Долгое время я вообще не имела представления, где найти ту работу, которая могла бы меня интересовать. Фотографы были скорее иллюстраторами текстов, чем рассказчиками историй, и такая работа меня совершенно не устраивала. Для карьеры «фотохудожника» у меня не тот темперамент, поэтому в конечном итоге я задумалась о документалистике. И только в N.G. я впервые увидела, что фотограф может быть журналистом, он отвечает за свою историю, развивает ее и исследует. Вот это было действительно интересно — поэтому я решила попробовать. В колледже я изучала антропологию и социальные науки одновременно с фотографией, и, конечно, мне хотелось бы объединить все свои навыки в работе фотографа. И в журнале это должно было совпасть. На свою первую съемку по заказу журнала я отправилась вместе с мамой, профессором, которая писала проект и помогала мне.

— Чему вас научил этот проект?

— В N.G. мой первый репортаж был о жителях деревни майя. Это была очень сложная работа: я столкнулась с большим количеством технических проблем, впервые снимала по заказу так много, не видя никаких результатов на пленке на протяжении нескольких месяцев. Были огромные проблемы с доступом: традиционно майя считают, что каждая фотография отнимает у человека часть души, и поэтому каждый раз перед съемкой приходилось вести сложные переговоры. Очень мешал языковой барьер, в итоге я не сумела выразить свое восприятие этой культуры, хотя фотографии сами по себе получились неплохо. Это был неудачный опыт: я смогла снять только самые «поверхностные» вещи. Я подумала, что должна вернуться в ту страну и к тем темам, которые я знала и понимала.

В общем, пребывая в гостеприимной деревне майя, я начала мечтать о месте, где все люди готовы позировать фотографу — о Лос-Анджелесе. Район Вестсайда — это мир, где я выросла. Размышляя о месте, таком знакомом и скучном для меня когда-то, я поняла, что рассказ о нем может быть интересен другим. И я вернулась в привычный мне мир и отправилась фотографировать в свою школу.

— Что изменилось там с тех пор, как вы ее закончили?

— Многое в ней осталось прежним: культ потребления, притягательность Голливуда и восхищение жизнью знаменитостей... Все было построено на внешних атрибутах, как и раньше, но появилось и нечто новое. Это пришло через масс-медиа: MTV и хип-хоп культура оказали огромное воздействие на подростковую среду. Дети из богатых семей начали копировать стиль, одежду и язык восточных и южных районов Лос-Анджелеса. При этом, с другой стороны, культ потребления вырос и среди детей из гетто.

Так возникла новая тема: рост влияния средств массовой информации и усреднение молодежной культуры в целом. На детей из совершенно разных социальных слоев масс-медиа стали влиять одинаково. Я даже представить себе не могла, чем закончится весь этот проект, и к каким выводам он меня приведет после трех лет исследований...

Подготовкой к проекту «Культура девочек» для меня стала съемка в школе для детей из богатых семей. Многие девушки, которых я видела, понимали, что могут войти в богатое общество за счет своей внешности, природных данных, и использовали это знание в своих целях. Это было похоже на потерю духовной невинности в медиаориентированном мире. Голливудский культ знаменитостей гораздо сильнее, чем раньше, стал формировать идеалы молодежи: модель, актриса, стрип-танцовщица. С 11—12 лет многие девочки копят на пластические операции — исправляют форму носа, груди или убирают лишний жир, а мания худения стала подвергать их жизнь серьезной опасности. Кусочки образов — кусочки себя, собираются постепенно со станиц журналов и из видеоклипов. Стало модно быть бисексуалом — и девочки идут на это, даже если на самом деле не являются лесбиянками. Модный вид спорта — стриптизная аэробика... Популярность порнозвезд приводит в подростковой среде к пропаганде сексуальной неразборчивости.

Отсюда исследования перешли к самой культуре девочек: откуда берется эта ранняя сексуальность и навязчивая демонстрация своего тела? Социализация начинается вместе с заимствованием идеалов красоты. Тело сейчас — первичное выражение индивидуальности. Приоритет красоты — худая и светловолосая. Толстым в этом мире места нет, они никому не нужные жертвы и прекрасно это осознают. Им приходится ездить в специальные лагеря для жирных и там целенаправленно худеть!

Вместо первого причастия теперь — первый маникюр. Как сказала одна из девочек, которых я снимала: «Лучше быть дурой, чем шлюхой, но лучше шлюхой, чем уродиной или жирдяйкой»...

Полумертвая от худобы модель публикуется в Harpers Bazaar и других крупнейших журналах — разве это норма? Когда я принимала участие в фэшн-съемке, мне казалось, что девушка может буквально упасть в обморок, такой измученной она выглядела. Я была уверена, что снимки никому не понравятся — но они пошли на развороты многих модных журналов. Мы сами показываем девочкам, чего от них ожидаем, сами формируем совершенно дикие понятия о красоте.

— Видимо, журналы и есть одно из главных зол...

— Да, потому что кино и журналы формируют массовое понятие и представление об идеале. Тело девушки — это холст, на котором она рисует представление о самой себе, а материальный мир вокруг конструирует ее индивидуальность. В 80-х быть «хорошей девочкой» значило хорошо делать свою работу. Сейчас главное в успехе — внешность, фокус переносится на внешнее. Сексуальность, так ярко пропагандируемая прессой, копируется девочками и превращается в эксгибиционизм. Быть танцовщицей стриптиза — идеальный стиль жизни для многих. Следить за собой — это вроде бы совсем не плохо, но часто на это уходит слишком много ресурсов, сил и времени. А когда это доходит до мании похудения, забота о своей внешности превращается в саморазрушение. Формирование такого рода интересов провоцируется средствами массовой информации, которые используют девушек как идеальных потребителей. Чтобы покупать все новые и новые вещи и косметику, они должны чувствовать себя беззащитными, несчастными и уродливыми.

Общество помешано на ценности тела. Идеал красоты — модели на обложках — часто создается цифровым способом, доводится до совершенства, которого физически невозможно достичь. А ведь все хотят быть хоть немного похожими на идеал...

— Кто-нибудь может изменить эти образцы или хотя бы повлиять на них?

— Девочки у кого-то всегда учатся: как быть популярными, красивыми, привлекательными — и в этом смысле семья и есть основа самой первой шкалы ценностей. Родители часто сами покупают дочерям определенную одежду, не задумываясь о том, что это может значить. Иногда этого бывает достаточно, чтобы запустить формирование того самого мировосприятия, которое навязывается средствами массовой информации и модой. Самое трудное в подростковом возрасте — верить в себя, быть собой и не стесняться этого, а в этом помогает в первую очередь семья. Поэтому очень важно быть просто внимательными по отношению к собственным детям.

Когда-то в школьном лагере один из наших преподавателей вытащил меня на всеобщее обозрение перед отрядом, только чтобы сказать, какие красивые у меня глаза. Наверное, это был первый в жизни комплимент, потому что я помню его совершенно отчетливо. Я усвоила урок, что популярность и успех очень зависит от внешности. Думаю, у каждой женщины бывала в жизни ситуация, подобная этой.

Фитнес Америка

— А с чего началось изучение темы? Что было необычным в подготовке серии о девочках?

— Все мои проекты очень личные. Первый импульс — инстинктивная реакция, потом я его анализирую и начинаю исследования в этом направлении, разговариваю с людьми и провожу с ними как можно больше времени. Проект Girls Culture, к примеру, я делала пять лет. В общении с объектами моих съемок я выясняю, насколько верным было мое первое, инстинктивное чувство, не ошибаюсь ли я в своей идее. Интервью позволяет увидеть ситуацию с позиции других людей и оценить ее с их точки зрения.

В основу Girls Culture легла история, которая была сделана для New York Times Magazine, о школьниках в городе Эдина в Миннесоте. Быстро выяснилось, что самое важное для ребят 13 лет — вопрос популярности. Чтобы «соответствовать», нужно было быть худой блондинкой и одеваться в одном из трех дорогих магазинов города. Многие родители были в курсе этих правил, которые повторялись в каждом новом интервью. Я задавала вопросы на тему популярности всем, чтобы убедиться, что это действительно важно, и я не делаю из мухи слона — одинаковые ответы стали убеждать меня в этом.

В литературе подобная тема давно изучена, и в ней нет ничего нового, о подростках и массовой культуре написано много книг, но я не видела, чтобы кто-то изучал тему фотографически и документально. Книга Джоан Брамберг Body Project объяснила мне теоретическую основу того явления, которое я изучала, сообщила проекту определенную авторитетность и дала исторический контекст.

— Как вы смогли установить такой контакт с девушками, как удалось уговорить их участвовать в этом проекте?

— Их отношение ко мне — глубоко личное, они понимают, что в моем подходе нет ничего оскорбительного. Девочки должны говорить за себя сами, жить и вести себя естественно. Я рассказываю о них как фотограф, но и они рассказывают о себе сами в своих текстах или интервью. Это есть и на выставке, и на страницах сайта, посвященного этому проекту. Девушки, которых я снимала, могли общаться со мной лично, персонально, я сама была всегда открыта для них и не была просто наблюдателем. Конечно, не всем решение об участии в проекте давалось легко, ведь многие скрывали от других свои проблемы и неуверенность. Но все они согласились в итоге с тем, что эта публикация очень важна и выставка должна состояться.

— Чувствуется, что вы были абсолютно откровенны с людьми, и поэтому они смогли ответить вам тем же.

— Мой проект — и о девочках, и обо мне тоже. Я даже не знаю, когда именно его начала, ведь я была вовлечена в культуру девочек и испытывала похожие чувства еще до того, как начала снимать. С этими темами и идеями я сталкивалась вновь и вновь на протяжении многих лет. Поэтому это не проект, выстроенный по кирпичику, — это больше похоже на расшифровку кода. Все элементы были там почти с самого начала, нужно было определить их, понять их важность, найти связи и затем получить целую картину. Проект «Культура девочек» гораздо больше основан на интуиции, чем другие мои журналистские проекты и формировался не за счет сознательных построений, а из чего-то более глубокого и неосознанного. Суть его, безусловно, субъективна, это так же правдиво, как и восприятие собственного отражения в зеркале.

Мой проект — об общественном и личном. О внутреннем и внешнем и о том, где проходит граница между ними, если она вообще еще есть. Это рассказ о моем желании быть популярной, о поиске баланса между внутренним и внешним.

Дамы в лимузине

— А как вы обычно получаете доступ к объектам своих съемок? Есть ли какие-то правила?

— Каждый раз все начинается сначала, нет никаких конкретных правил. Хотя нет, есть одно: понимать всю сложность и не останавливаться. Я стараюсь находить людей, более открытых для общения, а не ломиться в запертые двери. Я стараюсь дольше работать над темой, проникать в жизнь людей, осваивая их культуру и язык, и это помогает им чувствовать себя свободнее. В целом никого не волнует, где ты публиковался и сколько у тебя было выставок, важно, что ты за человек и насколько комфортно с тобой общаться.

— Что бы вы могли посоветовать начинающим фотографам, которые тоже хотят снимать свои истории?

— Думаю, самое главное для любого фотографа — не искать мотивацию для действия вне своей собственной жизни. Нельзя сидеть и ждать контракта, гранта или работы. Персональные проекты — это всегда эмоциональный и финансовый вызов, и даже самые известные, состоявшиеся профессионалы знают это. Принять вызов — это единственная возможность найти свой голос и сделать так, чтобы и другие услышали его. Именно это сохраняет остроту ощущений для художника и позволяет фотографу не сбиться с пути. Фотожурналисты умеют работать под давлением и среди большой суеты жизни, и они искусны в том, чтобы создать что-то из ничего, совершить невозможное — СОЗДАТЬ СВОЮ РЕАЛЬНОСТЬ.

Грант, который я получила для съемки французской аристократии, помог мне скорее психологически: денег на проект никогда не бывает достаточно, но в том случае мне удалось почувствовать себя уверенней, забыть о проблемах, воодушевиться и сосредоточиться только на проекте. После того, как съемки закончились, я устроилась подрабатывать в университетскую лабораторию, чтобы получить возможность бесплатно печатать свои снимки. Я смогла сделать и отредактировать всю серию через год.

Ты просто находишь способ сделать то, что тебе нужно. И думаю, что большинство персональных проектов делается именно так.

Самая большая ошибка — ожидание дополнительных «вливаний» со стороны. Был бы контракт, или предложение от агентства, или новая камера, вот тогда бы я стал великим фотографом... Этого будущего нет. Что-то происходит только тогда, когда уже делаешь что-то для того, чтобы это случилось, когда сам движешь весь этот процесс. Ты уже должен делать свой проект, для того чтобы получить деньги на свой проект. Наймите себя сами — это и есть самое важное.

Лили делает покупки

— Я знаю, что у вас есть маленький сын. Как вам удается совмещать семейную жизнь и работу?

— Могу предположить, что моя жизнь не так уж сбалансирована. Очень важно, что муж всегда поддерживал меня в вопросах карьеры. Мы стали встречаться еще когда я училась в колледже — 17 лет назад, и тот факт, что мы взрослели вместе, фантастически нам помог. Никакой другой жизни мы никогда и не знали. Думаю, если бы мне пришлось искать кого-то сейчас, вряд ли нашелся бы человек, готовый подписаться на всю эту работу. И мы до сих пор понимаем, какое это огромное преимущество — заниматься делом, которое любишь, и зарабатывать им на жизнь. Я боролась за это много, много лет, и теперь у меня есть возможность жить так, как я всегда хотела, пусть даже это и требует определенных жертв. Ведь все жертвуют чем-то... даже те, кто ходит каждый день в офис!

— А есть ли такой самый знаковый момент, который вы запомнили?

— В семейно-профессиональной жизни у меня было несколько абсолютно ненормальных историй. Например, когда моему ребенку было 10 недель, мне предложили поехать на съемку в Китай. Я пошла сообщить эту новость мужу почти в слезах — потому что понимала, что мне не удастся ничего снять и прекрасный шанс будет упущен. Но он сказал, что нет причин, чтобы не ехать. Кончилось тем, что я нашла няню и долго сцеживала молоко, чтобы она смогла прокормить сына в течение 10 дней — и все получилось. В итоге, когда я вернулась, молоко еще оставалось в холодильнике... Мама сказала, что я, как всегда, перестаралась.

— Но это ведь вдохновляло вас и в дальнейшем...

— Да, еще бы. Я думаю, фотожурналист везде может использовать свои навыки выживания. Начиная историю, ты часто оказываешься просто в чистом поле, и у тебя нет ничего. Никаких контактов или связей нет, ничего не происходит, и план кажется невозможным, и ты спрашиваешь себя, как можно было так вляпаться. Но наша профессия и заключается в том, чтобы решать проблемы, надо просто заставить вещи работать. То же происходит и в семье: сейчас я не могу себе представить, что можно делать выбор между семьей и работой. Одна жизнь всегда бывает источником вдохновения и дополнением для другой...

Морган и Лиза, футболки-бикини